Коллекция "на бумаге из бумаги" Владимира и Майи Опара. Людмила Кульгачёва

Людмила Кульгачёва о себе Очень долгое время было такое нестерпимо-острое желание рисовать, и не могла осмелиться, уже была наслышана, что моими рисунками только детей пугать, и своё не рисовала и к чужому душа не лежала. И такая охватила меня печаль, так бы и померла, если бы вдруг не встретила Василия Фёдоровича Рублёва, который только и мечтал увидеть "живого человека", рисующего не "чужое", а "своё". Как только я поняла о чём это он, то поверилось, что это как раз я и есть "живой человек". А как поверила, такая меня охватила радость: неужели своё, неужели можно!? В студии Рублёва я впервые обрела возможность быть собой. Начались мои счастливые годы работы и дружбы с этим дорогим для меня человеком и учителем.

Л. Кульгачёва "Зина"

Зина была моей первой натурщицей, которую я рисовала в мастерской Рублёва. Это была крупная женщина классического телосложения. Она дирижировала рисованием, все подчинялись ей беспрекословно. Но запомнила я её не потому, что она была первой, и не потому, что когда я её увидела, то испугалась: как же я её такую большую в маленький лист помещу?, и даже не потому, что и потом, сколько бы я её не рисовала, сколько бы не старалась, так мне и не удалось её упаковать, даже в два листа, как я однажды в отчаянии попробовала. Запомнилась она мне тем, что когда я в страшном замешательстве от её величия сделала первую робкую попытку её нарисовать, Рублёв внимательно посмотрел на рисунок - это были две волнистые линии обозначавшие лежащую фигуру, и сказал мне: ты будешь рисовать, ты художник. Это были не слова, это были крылья. И я оторвалась от земли.

Л. Кульгачёва "портрет Рублёва"

Как-то я рисовала себя в зеркале; провела линию руки и обозначила локоть; вдруг чувствую как мою руку очень сильно и властно повели и обозначили локоть намного ниже. С этого момента невидимый учитель водил моей рукой, линии были свободными и раскрепощёнными, как бы не имеющие отношения к тому, кого изображаю. В какое-то мгновение я почувствовала, что мой позвоночник выпрямился, сутулость исчезла, шея вытянулась из плеч, и на меня из зеркала и из листа взглянула удивлённая незнакомка.

Л. Кульгачёва портрет Квасова

Татьяна Ашкинази о Людмиле Кульгачёвой

... в студию Рублёва пришла молчаливая, молодая, беременная дама. Она рисовала медленно, странно искоса взглядывая на натурщицу, почти отворачиваясь и занавешиваясь ресницами, словно боясь посмотреть в полную силу. Когда я заглянула через её плечо, меня поразило полное несоответствие тому, что я настроилась увидеть: вместо красивости, которую можно было ожидать от художника-модельера, на листе серой обёрточной бумаги корячилось что-то совершенно невообразимое и отдалённо непохожее на могучие прелести нашей тогдашней модели. Странные, пытающиеся вырваться из своей каменной форма фигуры, на первый взгляд лишённые всякой логики торсы с крохотными головами и откуда-то из-за горизонта вырастающими стволами рук и ног. ... Рублёв увидел в рисовании Людмилы (Кульгачёвой) новые возможности и для своего пути. Рисунки Рублёва - "здесь, сейчас", но с протяжённостью в вечность. Рисунки Кульгачёвой - они не здесь, они в другом временном измерении, с другой логикой формы и совершенно иными задачами. Модели, изображённые на них, это даже не люди, это объекты, воспринятые вне их функциональной ограниченности, это не мы, живущие и живые. Словно некто, прилетевший издалека увидел это сложное построение форм. Но это, пожалуй, одно из первых и полных проявлений этого философского и художественного понятия - "чистое искусство".

Владимир Опара о Людмиле Кульгачёвой

Людмила была особенной и это было видно. Её своеобразная красота обращала на себя внимание. И, конечно же, она была влюблена в своего учителя, открывшего для неё путь. Она могла быть как в состоянии восторга, так и в глубокой погружённости в свой невероятный мир форм. Кульгачёву, если и брали на выставки, то случался либо скандал, либо работы снимали ещё до открытия выставки. Люда была художником модельером. Её рисунки на выставках моды и профессиональных просмотрах чаще всего вызывали возмущение и резкую критику. На одном таком просмотре её поддержал Вечеслав Зайцев. Для неё это было важно. В 1999 году Людмила Кульгачёва была награждена дипломом на международной Новосибирской биеннале современной графики. "За творческую приверженность традициям" так написано в дипломе. Это странно звучит по отношению к Людмиле. Традиции это нечто общепринятое и продолженное во времени. У Людмилы был свой путь. Традиционным его назвать невозможно. Видимо у организаторов фестиваля не было другой номинации. Или же неудачно придумали специальную номинацию. Так или иначе, это было признание.